2. Д. С. ТОКАРЕВ
Но вернемся от альтернативок к реальности. Итак, как утверждают конспироложцы, и с чем с ними полностью согласны реалисты, никаких подтверждений версии о захоронении шести с лишним тысяч пленных поляков в Медном нет, кроме только показаний Д. С. Токарева.
Прежде, чем переходить к основному содержанию, уместно будет кратко познакомиться с одним из главных героев этого сюжета (27). На первый взгляд может показаться, что личность Д. С. Токарева не имеет большого значения в обсуждаемой теме, но это только на первый взгляд. Почитаете дальше, поймете, что я имею в виду.
Д.С. Токарев, фото вероятно начала 1950-х годов.
Дмитрий Степанович Токарев – человек с очень интересной биографией. Он родился в 1902 году в деревне под Оренбургом, в крестьянской семье. В детстве и юности батрачил, но крестьянская доля его не привлекала, потому он окончил двухклассное училище, и в возрасте 15 лет (в год Революции) поступил на службу в волостное правление, сначала переписчиком, затем дослужился аж до делопроизводителя. В те же годы вследствие известных событий волостное правление превратилось в исполком. В 1923 году Токарев вступил в комсомол, на следующий год был призван в армию. Попал в пограничные войска в Казахстан, там, как человек грамотный и привыкший к бумажной работе, сначала был назначен библиотекарем, но на этой спокойной должности не задержался. Через год службы вступил в партию, и был назначен помощником начальника заставы по политической части. На политработе тоже не задержался, перешел в строй. Стал помощником уполномоченного погранотряда, в 1927 году был послан на учебу в Высшую пограничную школу, затем вернулся в Казахстан и дослужился до помощника начальника погранотряда, в 1936 году получил звание капитана. Еще до этого, в 1934 году, получил знак "Почетный работник ВЧК-ГПУ (XV)", тогда это была не юбилейная побрякушка, а настоящая награда, мало уступавшая по престижу ордену.
Конечно, надо отметить, что пограничная служба в Восточном Казахстане в те годы курортом не была. Д. С. Токарев служил в Зайсановском и Джаркентском погранотрядах, самый беглый поиск по интернету позволяет найти описания многочисленных боев с басмачами (16; 33).
Понимание особенностей обстановки многолетней контртеррористической операции на китайской границе в 1920-30-е годы помогают понять особенности характера человека, который, оказавшись в тех местах помимо своей воли простым рядовым призывником, отказался от безопасной должности библиотекаря, и перешел в строй, причем поднялся в звании во время службы от рядового до капитана. При допросе Яблокова в словах Токарева даже много лет спустя проскальзывали ностальгические нотки по поводу пограничной службы, он сказал, что даже став начальником УНКВД, первое время носил пограничную форму. Конечно, когда получил звание майора ГБ, ему пришлось сменить зеленую фуражку на синюю. Кажется, этому человеку нужны был риск, напряжение и активность, периоды роста его карьеры пришлись на годы борьбы с басмачами и на сложнейший период в НКВД с 1938 года до войны и во время войны, тогда он получал новые звания и продвигался по карьерной лестнице. В спокойной жизни он чувствовал себя хуже, аппаратные игры были не для него. После войны его карьера застопорилась, после 1953 года но вообще оставил службу, не сумев или не захотев прогибаться под новое начальство. Хотя служил достойно, о чем можно судить хотя бы по наградам. Во время войны Токарев получил два ордена Красного знамени и орден Отечественной войны, после войны - два ордена Трудового красного знамени и Орден Ленина. Список наград внушает уважение, выше мог бы быть только Герой.
Интересный эпизод в его биографии – в 1937 году полгода провел в Париже "в загранкомандировке по линии НКВД". Что это была за командировка, рассказывает Ю. Шарков, интервьюировавший отставного генерала в феврале 1992 года:
"Ему поручили работать с нашими эмигрантами. У него это получалось. Сказывалось образование. Дмитрий Степанович оживился и перенес меня в столицу Франции 1937 года, живописал советский павильон. Мы всласть поговорили о гениальной скульптуре Мухиной. И вдруг он заговорил о Шаляпине, гидом которого ему довелось быть, когда великий артист обратился в дирекцию выставки с просьбой принять его. Отметил равнодушие певца к аграрно-индустриальным успехам родной страны, но обратил внимание на архитектуру павильона и, конечно, на "Рабочего и Колхозницу" Мухиной. А вот у портрета Максима Горького стоял долго, затем сел на стул. Он мысленно говорил с "буревестником". И встав, бросил: "Не такой был Максим. Не быть нам вместе", - и, тяжело шагая, покинул павильон. "А автограф мне оставил", - закончил генерал" (34).
После этой командировки Токарев недолгое время служил в Москве, и 5 декабря 1938 года был назначен врид начальника УНКВД Калининской области, сразу же получил звание полковника (из капитана, что необходимо особо отметить), 27 апреля следующего года был в этой должности утвержден. Утвержден, понятно, по той простой причине, что с новой для него и непростой работой справлялся блестяще. 14 марта 1940 года получил звание майора ГБ, что соответствовало комбригу. 26 апреля 1940 года награжден орденом "Знак почета", что при желании можно было бы трактовать как награду за участие в операции по расстрелу поляков, если бы в реальной истории представления на награждения не подавались задолго до вручения наград. В феврале 1943 года при переаттестации получил звание комиссара ГБ, то есть был повышен в звании (комиссар ГБ соответствовал генерал-майору), выше в звании не поднялся, генерал-майором остался до конца службы. В Калинине Токарев служил до февраля 1945 года, затем был назначен наркомом-министром ГБ Таджикской СССР, в 1948 году был назначен министром ГБ Татарской АССР (здесь, вероятно, уже присутствует карьерный спад, поскольку Токарев из министра союзной республики стал министром республики автономной, хотя возможно в неформальной табели о рангах должность министра центрального индустриального Татарстана была не ниже должности министра периферийного и слабо развитого Таджикистана; сейчас это сложно оценить), а в апреле 1953 года был назначен начальником 5 отд. УМВД Владимирской области. Буквы МВД здесь не означают, что Токарева перевели из госбезопасности в милицию, это был тот краткий период, когда после ликвидации МГБ органы госбезопасности в полном составе были включены в МВД. С этой должности и уволен в запас в 1954 году, остался жить во Владимире, где его и нашел Яблоков, умер в Москве в 1993 году.
Конечно, обращает на себя внимание очень раннее для генерала увольнение в запас (в возрасте 52 лет). Явно это увольнение было не по состоянию здоровья, поскольку и тридцать семь лет спустя, во время допроса Яблокова, Токарев продемонстрировал хорошее для его возраста состояние здоровья и отменный острый ум. Был в его карьере и яркий взлет (из капитанов – в полковники), и очевидный спад перед увольнением в запас (из министров – в начальники отдела). И понижение в должности, и раннее увольнение, несомненно, связаны с пертурбациями, последовавшими после смерти Сталина.
В катынской истории он появился 20 марта 1991 года, когда его допрашивал следователь ГВП полковник Яблоков, преисполненный чувства собственной важности. Текст этого допроса уникален тем, что альтернативщики очень широко на него ссылаются, отдельные фразы из него охотно цитируют, но при этом сам текст на русском языке до сих пор опубликовать боятся. Текст допроса доступен только в обратном переводе с польского языка (10, далее все цитаты, не имеющие отдельных сносок, взяты из этого источника).
Допрос проводился в доме Д. С. Токарева во Владимире, в польской публикации по причине невежества редактора город назван Владимиром-Волынским. Д. С. Токарев не скрывает, что до допроса с ним уже проводили предварительную беседу, чему Яблоков не удивился. На допросе присутствовал действующий сотрудник КГБ Н. Зотов, формально в роли видеооператора, фактически, как несложно предположить, просто контролировал ход операции.
Согласно рассказу Д. С. Токарева, мифический расстрел поляков из Осташковского лагеря проводился в апреле-мае 1940 года, по следующей методике. Военнопленных доставляли группами по 250 или около того человек из Осташкова в Калинин по железной дороге, от станции их доставлял в здание Управления НКВД единственный автозак (Токарев специально уточнил, что "воронок" в Калининском УНКВД был всего один), В Управлении НКВД из помещали в крохотные камеры тюрьмы в подвале. Расстрелы начинались только ночью. Как описывает Д. С. Токарев,
Токарев: "В камеру, где совершались расстрелы, я не входил. Там технология была выработана Блохиным, да, и комендантом нашего Управления Рубановым. Они обили войлоком двери выходящие в коридор, чтобы не было слышно выстрелов в камерах. Затем выводили приговоренных - так мы о них будем говорить - по коридору, сворачивали налево, где был красный уголок. В красном уголке проверяли по списку: сходятся ли данные, данные личные, не имеется ли какой-нибудь ошибки, да..., а затем, когда удостоверялись, что это тот человек, который должен быть расстрелян, немедленно надевали ему наручники и вели в камеру, где совершались расстрелы".
Эти показания Д. С. Токарева достаточно подробно проанализированы в классических работах Ю. И. Мухина (25; 26).
Здесь проще всего повторить давние доводы Ю. И. Мухина, поскольку приоритет в раскрытии этой махинации принадлежит именно ему, тем более, что лучше него все равно никто еще не написал.
"Лев Елин (журналист, на основании текстов которого Ю. И. Мухин знакомился с ситуацией. – Z.) радуется: "Отрицая собственную причастность к расстрелам, Токарев тем не менее рисует исчерпывающую картину". Помолчал бы уж, любитель живописи! Ведь только что Токарев описал "исчерпывающую картину" совещания у Кабулова и в этой картине исчерпывающе опроверг показания Сопруненко. Он же вам подыгрывал, он знал, что вы хотите от него услышать, и это говорил, но одновременно вешал вам на уши не то что лапшу, а прямо-таки блины!
Воспроизведем в изложении Елина, что показал Токарев о расстреле в его области 6000 поляков за один месяц.
"Поляков перевозили из Осташковского лагеря в здание НКВД на улице Советской, где в подвале находилась внутренняя тюрьма. Технологию расстрела, как показал на допросе Токарев, разработали Блохин и местный комендант Рубанов. Дверь и стены одной камеры обшили кошмой, чтобы не слышны были выстрелы.
Тюрьму временно очистили от других заключенных...
...Кабулов сказал: никаких живых (и не запачканных кровью - Л.Е.) свидетелей быть не должно. Я даже уговорил одного шофера, хорошего парня, участвовать в расстрелах - иначе его самого могли убрать...
...В расстрелах непосредственно участвовали 10 человек: коменданты, некоторые надзиратели и шоферы".
Давайте пока обсудим эти абзацы. Как вы поняли, операция эта была ужасно секретной - "никаких живых свидетелей". В то же время она проводится в центре города в здании, где находится У НКВД и где согласно специфике работает достаточно много людей круглые сутки - от дежурных телефонисток до дежурного оперативного отряда. Кроме этого, сама тюрьма в подвале, способная без труда принять 300 поляков, да еще и так, чтобы им не были слышны ни выстрелы, ни предупреждающие крики их товарищей, идущих по коридорам на расстрел, тоже должна быть не маленькой, скажем, человек на 600. И она имела свой обслуживающий персонал - надзирателей, конвоиров, завхозов, кладовщиков, поваров и т.д. Наверное, человек сто.
Заключенных, положим, из тюрьмы вывезли, а этих куда дели?
Ведь Кабулов сказал: "никаких живых свидетелей". Что, на месяц распустили по домам всех работников НКВД и тюрьмы? Ведь из окон же видно, как в машины грузят трупы, как завозят ежедневно 200 - 300 офицеров. Надзиратели и конвоиры не ходят на работу, их домашние и соседи расспрашивают, что случилось, и т.д. Это что, и есть "страшно секретная операция"? Или, может быть, потом НКВД расстреляло всех работников тюрьмы, Калининского УНКВД и еще и двух экскаваторщиков?.
Кстати, об экскаваторщиках. Согласно показаниям Токарева, они рыли могилы под селом Медное. Вспомните всю довоенную кинохронику, например, как роют противотанковые рвы или строят плотины. Вы видели когда-нибудь экскаватор, можете описать, как он тогда выглядел?
А между тем они в СССР были, их даже уже начинали строить.
Но их можно было по пальцам пересчитать и были они столь малоподвижны и столь редки, что, начни их перегонять под Медное, туда собрался бы народ с соседних областей, и эта диковинная машина оставила бы в памяти людей след не меньше, чем Тунгусский метеорит. Ну и, конечно, все бы интересовались, а кого это там закапывают с помощью такой диковинной машины?
Вы помните фильм "Операция "Ы" и другие приключения Шурика"? Там Балбес предложил операцию назвать "Ы", чтобы никто не догадался. Та лапша "секретности", которую Токарев вешал на уши следователям и Елину, очень сильно напоминает операцию "Ы".
Но проводить массовый расстрел в центре областного города, да еще и в подвале административного здания, да хоронить возле дач НКВД с помощью экскаватора - это бред. Дураков в НКВД на работу не брали. Они по традиции шли работать в журналистику" (26).
К сказанному можно добавить, что на втором этаже УНКВД находился Особый отдел, где тоже обязательно неслись круглосуточные дежурства, и который территориальным органам НКВД не подчинялся. У Д. С. Токарева не было никакой возможности приказать сотрудникам Особого отдела уйти на время расстрела, и таким образом мы получаем еще некоторое количество свидетелей, наблюдающих за погрузкой трупов в грузовики из окон второго этажа.
В. Н. Швед добавляет (прилагая схему местности), что "двор Калининского УНКВД до войны не являлся закрытым по периметру и частично просматривался из соседних домов. Режим скрытного проведения массовой расстрельной акции в таком здании обеспечить было практически невозможно" (35).
Сообщение Д. С. Токарева, что всех заключенных из внутренней тюрьмы УНКВД на время акции перевели в городскую тюрьму Калинина, также добавляет пикантный штрих к режиму секретности. От переведенных в городскую тюрьму заключенных внутренней тюрьмы НКВД скучающие и жадные до новостей сидельцы калининской тюрьмы, а от них в скором времени по тюремному телеграфу и все многочисленное население ГУЛАГА узнало бы, что в Калининском НКВД случился нешуточный шухер. Вот такая вот секретность.
По поводу легендарного экскаватора "Комсомолец", который, если верить Д. С. Токареву, своим ходом поехал из Калинина в #Медное и там за околицей крупного села в обстановке строжайшей тайны и секретно от местных жителей вырыл около двух с половиной десятков могильных рвов на шесть тысяч покойников (территория захоронений при этом не огораживалась и не охранялась), можно добавить, что максимальная скорость передвижения этого экскаватора 2,9 км/ч (36), и соответственно сомнительно, что он был пригоден для перемещений на дальние расстояния, так что посылать его своим ходом за 30 с лишним километров вряд ли представляется возможным. Впрочем, в беседе с Ю. Шарковым Д. С. Токарев назвал этот экскаватор вообще паровым, как будто проверяя мнение Ю. И. Мухина о журналистах (34). Мнение подтвердилось.
Но это еще не самое интересное. Продолжим цитировать Ю. И. Мухина.
"73. А теперь о собственно технологии расстрела, рассказанной Токаревым. Со слов Елина она выглядела так.
"...Из камер поляков поодиночке вели в красный уголок, то есть Ленинскую комнату, там сверяли данные. Фамилию, имя, год рождения...
...Надевали наручники, вели в приготовленную камеру - и били из пистолета в затылок...
...За месяц, работая почти каждую ночь, убили 6000 человек...
...Первый раз из Осташкова привезли 300 человек, - вспоминает Токарев.
- Но оказалось слишком много, когда закончили расстреливать, уже солнце взошло. Ночи стали короче, а надо ведь было уложиться в сумеречное время. Стали возить по 200-250...
...Через вторую, заднюю, дверь трупы выносили из камеры и бросали в крытые грузовики. Затем 5-6 машин везли тела к месту захоронения в окрестностях села Медное..."
Прежде чем заняться обсуждением реальности этой технологии, скажем, что сама по себе казнь человека - дело достаточно опасное для тех, кто казнит. Когда человек поймет, что смерть неизбежна, у него резко прибавляется сил и он становится способен одолеть многих. Правда, немцы уверяли по опыту массовых расстрелов евреев и гражданского населения, что у них, в плане покорности расстреливаемых, не было проблем, но это гражданское население, которое до самого конца не верило, что с ним могут так поступить, не имело опыта сопротивляться врагу и не способно было мобилизовать силы. Другое дело, когда речь идет о людях, которые знают или догадываются, что их могут убить, о военных, которые сами были подготовлены для убийства врага.
…По фильмам вам, наверное, приходилось видеть, что в тюрьмах осужденного задолго до казни сажают в отдельную камеру, выводят его на казнь из камеры 3-4 человека, их численное преимущество не дает осужденному нанести конвоирам серьезных повреждений до того момента, пока его не свяжут.
А что мы видим в описании Токарева? В этой тюрьме точно не было 300 одиночных камер, следовательно, пленные находились в общих на 10-40 человек. Как, под каким предлогом их по одному можно оттуда брать, и еще ночью, чтобы они ничего не заподозрили и не организовали сопротивления? А ведь камера - это не только изоляция заключенных от надзирателей, но и наоборот. Не забывайте, что это пленные, а не преступники, у них не было забитости заключенного и были командиры, при малейшем подозрении они отказались бы выходить и камеры надо было бы забрасывать гранатами и брать штурмом. Токарев, судя по всему, подробно рассказал, как в этой тюрьме расстреливали 1-2 заключенных за ночь, переложив это на 300. Следователи бездумно записали, не видя, что Токарев оставил себе возможность все сказанное опровергнуть, как только он освободится от опеки полковников, скажем, на суде. И пригласить в эксперты специалистов по казням из тюрем, которые подтвердят, что таким образом расстрел провести невозможно.
74. А теперь немного посчитаем. Нам надо со станции привезти пленных и поместить в тюрьму. Чужих конвоиров здесь задействовать нельзя, вдруг какой-то сердобольный обронит невольное слово и мы получим бунт и побоище. Пусть на самой перевозке у нас будет занято по минимуму 3 человека, да человека 3-4 должно принять заключенных в тюрьме. Самих рейсов будет не менее 8-10, то есть - это работа на полную дневную смену и требует самое малое человек 7. Ночью нужен дежурный у камер, да хотя бы один между отделениями, где содержались пленные и где расстреливались. Хотя бы одного надо поставить снаружи тюрьмы. Пара человек должна выводить из камер и вести в красный уголок. Здесь еще один должен заполнить анкету и пара помощников палача должна скрутить пленного, одеть наручники и вывести к палачу в камеру расстрелов. По идее, чтобы заполнить анкету, нужен и переводчик, но, допустим, как-то обходились. Но и без этого мы видим: с палачом по минимуму 9 человек.
Положим, что подручные палача будут вытаскивать трупы из подвала, и на улице им будут помогать грузить трупы в машины свободные от рейсов шоферы. Их еще 6 человек, по показанию Токарева.
У могилы, края которой забросаны землей, надо будет снимать с машин трупы, подтаскивать к могиле и укладывать там.
Положим, что в этой операции будут участвовать экскаваторщики и шоферы, да еще пара человек нужна для охраны самого кладбища - отгонять любопытных. То есть, и на кладбище надо еще 4 человека.
Получается, что свидетелей, которых нужно "замарать кровью", нужно не 10, а по самому минимуму - 26 человек. Сама же эта работа физически становится чрезвычайно трудной.
Поэтому немцы массовые расстрелы вели сразу у могил. В Катыни 2-3 грузовика с пленными и вероятнее всего уже связанными подъезжали прямо к могиле, там встречало тридцать солдат с тремя офицерами да плюс и солдаты усиления, которые придавались этой айнзацкоманде. По показаниям свидетелей, расстрел, судя по всему, вели сразу два немецких ефрейтора, и немцам на всю операцию требовалось времени в пределах часа.
И здесь мы видим, что описанная Токаревым технология предназначена для обычных, по суду, казней, но никак не для массовых расстрелов.
75. Но предположим, что команда у Токарева была 30 человек, а лишних (сверх 10) свидетелей расстреляли. (Поскольку архивы Калинина в целости, то Третецкий с Анмсимовым найдут их фамилии и даты смерти). Могли ли они развить такую производительность?
Пока в камере расстрела не раздастся выстрел, нового приговоренного вводить в отделение, где идут расстрелы, нельзя. Но вот он раздался, выводные должны открыть дверь между отделениями, закрыть ее, пройти к камеру, открыть и эакрыть дверь, разбудить приговоренного, дать ему время одеться, обуться и оправиться, вывести из камеры, провести сквозь открываемые и закрываемые двери, провести пленного в красный уголок, там на слух понять с польского, какая у него фамилия, имя, отчество, где родился и год рождения, записать это (примерно так это должно было выглядеть - ) , надеть наручники, отдать подручным палача, те отведут в камеру расстрелов, удержат в удобном для палача положении.
Сколько это займет времени? Такие вещи определит следственный эксперимент, и он покажет это время не меньше, чем 10 минут.
Будут и технологические паузы. Камера расстрелов в подвале, а значит ниже уровня канализационных стоков. После выстрела человек будет умирать 2-3 минуты, на затылке сосредоточены основные кровеносные сосуды головы. Травматологи утверждают, что от такого ранения крови вытекает 300-500 мл. То есть, после ста расстрелянных на позу камеры уже будет 3-5 ведер крови. Ее надо будет убирать, то есть делать на полчаса общий перерыв.
Время между заходом и восходом солнца в апреле примерно 10 часов без сумерек и рассвета. Отбросив час на уборку камеры расстрелов, получим 9 часов чистого времени. Если бригада работала без отдыха и перерыва, то могла расстрелять 54 человека. A Toкарев утверждает, что расстреливали в пять раз больше: 250-300 человек.
У юристов это звучит так - следственный эксперимент не подтвердил показаний свидетеля" (26).
Сказано исчерпывающе, добавить можно немного. Ю. И. Мухин, похоже, когда писал эту книгу, полагал, что в мифическом расстреле участвовало 10 человек, это не так. Ю. И. Мухин не был еще знаком с текстом допроса Д. С. Токарева, и ориентировался на пересказ журналиста. У Д. С. Токарева говорится, что в операции действительно принимало участие около 30 человек, что подтверждает расчет Ю. И. Мухина.
Надо заметить, что даже у туповатого Яблокова возможность перевозки такого количества пленных в одном "воронке", возможность их размещения в тесном подвале УНКВД и возможность расстрела за ночь двух-трех сотен человек вызвали сомнение. Но он эти сомнения героически поборол.
Цитаты из допроса.
Про перевозки.
"Яблоков: Там грузили их в вагоны. Как правило, по сколько вагонов отправляли?
Токарев: Боюсь, боюсь сказать. Ну я вам должен сказать так, что первый раз привезли 300 человек, и это оказалось слишком много, ночь уже была короткая, и надо было как-то укладываться во время сумеречное. Стали потом по 250. Вот и считай, сколько вагонов потребуется для того, чтобы битком набить туда заключенных. Несчастных заключенных.
Яблоков: Два вагона, мне кажется.
Токарев: Нет, да что вы. Пять, шесть, семь, восемь.
Яблоков: Значит, пять вагонов, да?
Токарев: Да.
Яблоков: Понятно. Значит, везли их прямо в Калинин?
Токарев: Прямо в Калинин.
Яблоков: И там автозаки подходили.
Токарев: Там автозаки и во внутреннюю тюрьму.
Яблоков: А автозаки, это откуда были, от вас?
Токарев: Управления нашего.
Яблоков: У вас в Управлении много автозаков было?
Токарев: По-моему один.
Яблоков: Один, да?
Токарев: Да.
Яблоков: И одним успевали все это?
Токарев: За день перевезет много.
Яблоков: Только автозаками возили, другим транспортом нет?
Токарев: Нет, нет!"
Про размещение в камерах.
"Яблоков: А примерно сколько в течение ночи? Они только ночью стреляли? Или в течение ночи как правило расстреливали?
Токарев: Говорил вам, в первый раз - 300 человек за одну ночь.
Яблоков: Да?
Токарев: Но расстрел уже продолжался после восхода солнца. Солнце было на небе. Так решили. Блохин распорядился - больше 250-ти не привозить. Кривенко начал привозить по 250 человек.
Яблоков: А теперь такой вопрос: привозили поляков, польских военнопленных и всех распределяли по камерам. Какая была вместительность камер? Сколько людей можно было поместить во всех камерах?
Токарев: Там, видимо, тесно было, так как камеры были небольшие и было их немного. Сами понимаете - 250 человек. Если по два метра, то необходимо 500 метров. Да. Но как-то вмещались. Сам не видел. Ни в одной из камер с поляками не был. Не могу сказать
…Токарев: Знаете, сейчас мне трудно описать даже свою собственную квартиру. А свыше 50 лет назад - трудно. Но, однако, одним предложением: камеры были небольшие.
Яблоков: 2,5 x 2,5 метра?
Токарев: Не знаю, однако такой камеры не видал.
Яблоков: А приблизительно, какой размер?
Токарев: Размер, ну были и общие камеры.
Яблоков: Это примерно 5x5, так?
Токарев: Нет, приблизительно 4,5 x 4,5. Были и меньше, были также [одиночные]. Были карцеры".
Про количество расстрелянных за ночь.
"Яблоков: Дмитрий Степанович, еще один вопрос.
Токарев: Пожалуйста.
Яблоков: Предъявляется вам распоряжение об отправке польских военнопленных из Осташковского лагеря НКВД в распоряжение начальника управления НКВД Калининской области. Это том 10. Здесь 67 таких документов, по которым выслали польских военнопленных из Осташковского лагеря в ваше управление НКВД.
Токарев: Так ведь на расстрел?
Яблоков: Да. 67 списков в среднем по 100 человек, а в сумме 6 287 человек в период с 1 апреля до 19 мая 1940 года. Одновременно рапорты комендантов конвоев за тот самый период об этапе тех военнопленных из Осташковского лагеря до Калинина.
Токарев: Да.
Яблоков: Возникает проблема - можно ли на основании этих списков… здесь, например, сказано - вот рапорт этапа 84, 6 апреля 1940 г. в 5 вагонах выслано этапом 494 военнопленных. Можете ли вы сказать, что 494 военнопленных было расстреляно 6 апреля 1940 г.?
Токарев: Нет, не могу этого сказать. Более 300 человек в день не расстреливали, это был один случай, первый случай, допустили это. Это надо было делать в темноте, а ночь была уже короткая. Потом начали привозить и расстреливать за ночь по 250 человек.
Яблоков: По 250 человек. Понятно.
Токарев: Да.
Яблоков: Понятно. У вас такие данные - 10 апреля привезли 233 человека.
Токарев: Этого я не знаю. Это к Кривенко.
Яблоков: 13 апреля - 30 человек. 14 апреля - 299 человек. 17 апреля - 350 человек. 14 апреля - 136 человек. 22 апреля - 42 человека. 24 апреля - 195 человек. 26 апреля 1940 - 52 человека. 30 апреля - 188 человек. И 5 апреля - 343 человека".
Следователю не удается совместить в уме показания Д. С. Токарева, согласно которым за ночь расстреливали по 250 человек, с данными документов, которые свидетельствуют о том, что из Осташковского лагеря в Калинин привозили самые разные по численности группы – от 30 до 494 человек. Он еще не все самое интересное заметил, документы 55 и 66 из сборника "Катынь Март 1940 г. - сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы" (14), говорят, что 22 апреля, вероятно, в честь праздника, в Калинин прибыло сразу два конвоя – на 296 и 292 человека, и в результате отважной бригаде палачей в эту ночь предстояло расстрелять почти шесть сотен элитных польских интеллигентов. Вряд ли такая производительность расстрельного труда в скромном подвальчике Калининского УНКВД может вместиться даже в расширенное сознание творцов альтернативной истории. Она туда и не вмещается, но альтернативщики делают ход конем и просто игнорируют факты, не укладывающиеся в их фантазии.
Вообще само наличие множества списков на разной численности группы пленных намекает, что о расстреле там речь и не шла, по крайней мере, не для всех. Если бы они все были приговоренными, то в Москве не стали бы трудиться над составлением большого количества разных списков, они прислали бы один общий список с одним общим приказом, и было бы совершенно неважно, уедет тот или иной конкретный пан из Осташкова в Калинин неделей раньше или неделей позже. Наличие множества списков скорее говорит о том, что у всех перечисленных в них людей была разная судьба, разные сроки наказания, разные места следования. Калинин как областной центр был для них только транзитным пунктом, здесь они или отправлялись на время в местную тюрьму, либо сразу на вокзале пересаживались в другие вагоны и отправлялись в места отдаленные разными этапами. Не исключено, конечно, что некоторая часть из них действительно была приговорена к расстрелу, и не исключено даже, что в Калининском УНКВД некоторая часть этих расстрелов и проводились. Ведь действительно три с лишним тысячи поляков понесли тогда заслуженную кару путем приведения в исполнение приговора о высшей мере социальной защиты. Возможно, несколько сотен из них и были из числа заключенных Осташковского лагеря. Только явно не шесть тысяч, и не в Медном они похоронены.
Далее Ю. И. Мухин переходит к обсуждению легендарного чемодана "вальтеров", этот фрагмент из показаний Д. С. Токарева традиционно любят цитировать альтернативщики, по своему обыкновению перевирая полностью. В большинстве альтернативных сочинений сообщается, что пистолеты ТТ, по словам Д. С. Токарева, оказались ненадежными, и потому в Калинин для расстрела привезли целый чемодан немецких "вальтеров". В действительности Д. С. Токарев сказал совершенно противоположную вещь – дескать, это "вальтеры" были ненадежными, и по этой причине их привезли целый чемодан.
Приведем фрагмент допроса Д. С. Токарева на тему этих "вальтеров".
"Яблоков: Дмитрий Степанович, какое оружие имели вы и другие офицеры НКВД?
Токарев: Оружие штатное - ТТ. Я, правда, имел маленький карманный немецкий пистолет "вальтер". Но когда приехали Блохин, Синегубов и Кривенко, то привезли целый чемодан пистолетов. Оказалось, что эти пистолеты быстро изнашиваются. Поэтому привезли их целый чемодан.
Яблоков: А какие пистолеты?
Токарев: Пистолеты "вальтер", по-моему, "вальтер".
Яблоков: А других не было?
Токарев: Не помню. Может позже были другие.
Яблоков: А какие патроны были к тем пистолетам?
Токарев: Ну "вальтер" - известные пистолеты. "Вальтер 2", а какой калибр - я не знаю,... когда-то знал.
Яблоков: Наши патроны к нему не подходят?
Токарев: Наши патроны нет. Только немецкие.
Яблоков: А патроны фирмы "Геко"?
Токарев: Какие?
Яблоков: "Геко", "Геко".
Токарев: Даа, не знаю, не могу сказать. Но, по крайней мере, я знаю наверняка не больше, чем знают другие.
Яблоков: А другие офицеры НКВД? Например, в вашем Управлении, в центральном аппарате, какие были пистолеты?
Токарев: Ну что ж, полагались ТТ - такой наш тульский, "тульский Токарева".
Яблоков: А как правило какие были?
Токарев: Простите?
Яблоков: Как правило какие были?
Токарев: Трудно, трудно сказать... Что ж, не было запрещено иметь другое оружие.
Яблоков: А где его можно было приобрести, это другое оружие?
Токарев: Знаете где? Вот я, например, раздобыл у партизан. Во время войны достал "вальтер". Но раньше, наверное, был другой пистолет. Пожалуй, были еще наганы. Пожалуй так, однако я не могу утверждать, прошло ведь свыше полувека...
Яблоков: Понятно, так.
Токарев: Партизаны подарили мне раз "вальтер", другой раз "парабеллум", в третьем случае (здесь идут непонятные слова) убили немецкого генерала и подарили, преподнесли мне [этот пистолет].
Я имею серию книг о партизанском движении в калининской области посвященных оперативным вопросам. Поэтому мне так торжественно вручали сувениры в таком вот виде...
{{Примечание переводчика: "имею серию книг" - mam serie ksiazek - так понимаю, что имеется ввиду им самим написанные?}}
Яблоков: Дмитрий Степанович...
Токарев: ... а в настоящее время они экспонируются в Калинине, в Твери, как мне писали, в музее партизанской славы.
Яблоков: Дмитрий Степанович, а кто ... из сотрудников НКВД имел оружие иностранного производства?
Токарев: Не в состоянии, не могу сказать...
Яблоков: Если я правильно понял, польских военнопленных расстреливали из "вальтеров". Да?
Токарев: Из "вальтеров". Это я хорошо знаю, так как привезли их целый чемодан.
Яблоков: А как эти из комендантской команды, ваш водитель, стреляли из этих привезенных?
Токарев: Да, из привезенных. Этим руководил сам Блохин. Давал пистолеты, а когда заканчивалась "работа" - в кавычках работа - пистолеты отбирались. Забирал сам Блохин."
В этом фрагменте в миниатюре представлена вся тактика Д. С. Токарева, которой он придерживался во время всего допроса. Похоже, ему на инструктаже сказали, в частности, и про "вальтеры", и предложили сообщить, что именно из них расстреливали, и что это важная деталь, но Д. С. Токарев был осмотрителен и недоверчив, он сначала в этом сомневался и хотел получить подтверждение от самого Яблокова.
Смотрите, как шел разговор о "вальтерах". Сначала Токарев вбрасывает само это слово "вальтер" осторожно, еще не в контексте расстрела, просто говорит, что "вальтер" был у него, а что говорить об оружии казни, он еще не решил. Говорит, что это у него был "вальтер", а Блохин привез просто "пистолеты". Из такой фразы с противопоставлением (у меня – "вальтер", а там - просто пистолеты вообще следует вывод, что там - пистолеты другой любой марки, не "вальтеры"). Уточняет, на всякий случай, что он свой "вальтер" получил много позже, во время войны, потому его личный пистолет к расстрелу не может иметь никакого отношения вообще.
Наживку Яблоков проглотил. Слово "вальтер" прозвучало, Яблоков заинтересовался. Но Д. С. Токарев еще осторожничает, сохраняет пути отхода - говорит "по-моему", "не помню", "может и другие были".
Яблоков переводит разговор на ТТ, и Токарев с некоторым удивлением дает ход назад и начинает говорить про ТТ. Вальтеры исчезают из его слов, снова он говорит про неопределенное "другое оружие"
На всякий случай, для проверки, называет "наганы" и "парабеллумы", следит за реакцией Яблокова и снова обеспечивает себе возможность отказаться от сказанного "не помню, давно было".
Реакция Яблокова убеждает его, что упоминание про "вальтеры" - это не ошибка и не случайность, а именно то, что следователь хочет услышать. И память к Токареву немедленно возвращается, маркеры сомнения из его слов исчезают. Теперь он уже "хорошо знает" и становится совершенно уверенным.
"Яблоков: Если я правильно понял, польских военнопленных расстреливали из "вальтеров". Да?
Токарев: Из "вальтеров". Это я хорошо знаю, так как привезли их целый чемодан."
Аргументация, конечно, в последней фразе издевательская. Не потому "хорошо знаю", что "я их видел", а потому, что их "целый чемодан".
По такой тактике Д. С. Токарев и провел весь допрос. Ничего важного он первым не произносил, сначала намеками заставлял Яблокова раскрыть свои карты и выяснял, что Яблоков хочет услышать, и только затем подтверждал его мнение, сопровождая, впрочем, свой рассказ множеством нелепых, фантастических или даже издевательских вымышленных подробностей. Если Д. С. Токарев не был уверен, что надо сказать, то сразу начинал ссылаться на возраст и плохую память.
Вопрос о немецком оружии имеет здесь существенное значение по одной простой причине – в Катыни (в Козьих Горах) немцы расстреливали поляков из своего немецкого оружия, чем поставили альтернативщиков в сложное положение. Альтернативщики из этого сложного положения вышли легко, объявив, что в НКВД постоянно использовали "вальтеры" для расстрелов, и потому немецкое оружие, использованное при расстрелах в Катыни, свидетельствует о том, что это дело рук НКВД. Никаких подтверждений использования импортного оружия в НКВД для массовых расстрелов так и не обнаружилось, потому для Яблокова было важно найти подтверждение наличия "вальтеров" хотя бы у Д. С. Токарева. Токарев охотно подтвердил, если вам надо – получите "вальтеры", даже хоть целый чемодан, не жалко.
Продолжение следует.
Свежие комментарии